Православная Жизнь

Религиозный пантеизм

Для ранней лирики Есенина характерен религиозный пантеизм – Бог растворен у него в природе: копны и стога похожи на церкви, «ивы – кроткие монашки»:

Край любимый, сердцу снятся

Скирды солнца в водах лонных.

Я хотел бы затеряться

В зеленах твоих стозвонных.

На меже на переметке

Резеда и риза кашки,

И вызванивают в четки

Ивы, кроткие монашки.

Сама Родина  в преддверии большой трагедии в своей судьбе – «черная монашка», а слова часослова – «красные нити», напитанные, возможно, будущей кровью новомучеников:

Занеслися залетною пташкой

Панихидные вести к нам.

Родина, черная монашка,

Читает псалмы по сынам.

Красные нити часослова

Кровью окропили слова.

Я знаю, – ты умереть готова,

Но смерть твоя будет жива.  

Х

В роще чудились запахи ладана,

В ветре бластились стуки костей.

И пришли к ним нежданно-негаданно

С дальней волости груды вестей.

У него: «Хаты – это в ризах образа»:

Гой ты Русь моя родная

Хаты – в ризах образа.

Не видать конца и края,

Только даль сосет глаза.

Как захожий богомолец,

Я смотрю твои поля.

А у низеньких околиц

Звонко чахнут тополя.

Пахнет яблоком и медом

По церквам твой кроткий Спас.

И гудит за корогодом

На лугах веселый пляс.

С.Есенин в своей родной деревне (четвертый справа в кепке)

В лапах елей у поэта видятся ангельские крылья. Свет звезд – это «звездные псалмы», которые льются с небес. Река поет про «рай и весну», ели пахнут ладаном, в лесу звучит «молебен птичьих голосов», березовые стволы похожи на свечки, а ягоды рябины – словно кровавые раны на теле Христа.  Природа, по Есенину, имеет живую душу, и благоговейное поклонение Богу через природу особенно ярко прослеживается в стихотворении «Чую радуницу Божью»:

Чую радуницу Божью –

Не напрасно я живу.

Приклоняюсь к придорожью

Припадаю на траву.

Между сосен, между елок,

Меж берез кудрявых бус,

Под венком в конце иголок,

Мне мерещится Иисус.

Он зовет меня в дубравы

Как во царствие небес,

И горит в парче лиловой

Облаками крытый лес.

Голубиный Дух от Бога,

Словно огненный язык

Завладел моей дорогой,

Заглушил мой слабый крик.

Льется пламя в бездну зренья,

В сердце радость детских снов.

Я поверил от рожденья

В Богородицын Покров.

Религиозность Есенина вызывает споры

Ныне религиозность поэта вызывает споры у биографов и исследователей его творчества. Обычно делают посыл на его собственноручную автобиографическую запись в 1923 году: «В Бога верил мало. В церковь ходить не любил».

В этой церкви венчались С.Есенин и З. Райх

Очевидно само время разгула антирелигиозной кампании того времени существенно ослабило веру поэта. Агитки, прокламации Союза воинствующих безбожников (СВБ), т.н. «научные» диспуты «против попов», обманывающих народ, оголтелая атеистическая пропаганда Д. Бедного и Е.Ярославского в какой-то мере пошатнули веру многих людей.  Здесь к месту стоит привести слова самого поэта, обращенные к своему другу, Г.А.Панфилову в 1913г.: «Гриша, в настоящее время я читаю Евангелие и нахожу очень много для меня нового… Христос для меня совершенство. Но я не так верую в Него, как другие. Те веруют из страха, что будет после смерти?  А я чисто и свято, как в человека, одаренного светлым умом и благородною душою, как образец в последовании любви к ближнему».

Если это ложь, то он и во всем должен был лгать. Может, позже он и оболгал себя, приспосабливаясь к новому времени. К сожалению, нередко случается так, что мы отвергаем близкое и дорогое нашему сердцу в угоду сиюминутным побуждениям и приоритетам.

В ранних стихах Есенина воплощена мечта о некоем идеальном мире, которая, несомненно, связана с христианским идеалом незримого Божьего града, небесного Иерусалима, с православным идеалом Святой Руси, а также с мотивом странничества. Образ «иной земли» у раннего Есенина рисуется как желанный удел, как «страна нездешняя», куда стремится лирический герой.

Но и земная Россия в ранней лирике поэта оказывается пронизана небесной благодатью. Сборник «Радуница» подчеркивает пасхальную доминанту, о чем свидетельствует преклонение перед Божественным замыслом в окружающей нас гармонии природы и одновременно устремление «к нездешнему».  Грусть у поэта всегда связана с мотивом странствования.

Пойду в скуфье смиренным иноком,

Иль белобрысым босяком.

Туда, где льется по аллеям

Березовое молоко.

Хочу концы земли измерить,

Доверясь призрачной звезде,

И в счастье ближнего поверить

В звенящей рожью борозде.

Продолжение следует.

Опубликовано: Sat, 23/05/2015 – 23:20

<sect></sect>